Катя подошла к своему столу — и ахнула: ящик был выдвинут, новые краски разбросаны, кисточки перепачканы, на столе стояли лужицы бурой воды. — Алёшка! — закричала Катя. — Алёшка! — И, закрыв лицо руками, громко заплакала. Алёша просунул в дверь круглую голову. Щёки и нос у него были перепачканы красками. — Ничего я тебе не сделал! — быстро сказал он. Катя бросилась на него с кулаками, но братишка исчез за дверью и через раскрытое окно прыгнул в сад. — Я тебе отомщу! — кричала со слезами Катя. Алёша, как обезьянка, вскарабкался на дерево и, свесившись с нижней ветки, показал сестре нос. — Заплакала! Из-за каких-то красок заплакала! — Ты у меня тоже заплачешь! — кричала Катя. — Ещё как заплачешь! — Это я-то заплачу? — Алёша засмеялся и стал быстро карабкаться вверх. — А ты сначала поймай меня. Вдруг он оступился и повис, ухватившись за тонкую ветку. Ветка хрустнула и обломилась. Алёша упал. Катя бегом бросилась в сад. Она сразу забыла свои испорченные краски и ссору с братом. — Алёша! — кричала она. — Алёша! Братишка сидел на земле и, загораживая руками голову, испуганно смотрел на неё. —Встань! Встань! Но Алёша втянул голову в плечи и зажмурился. — Не можешь? — испуганно спрашивала Катя, ощупывая Алёшины коленки. — Держись за меня. Она обняла братишку за плечи и осторожно поставила его на ноги. — Больно тебе? Алёша мотнул головой и вдруг заплакал. — Что, не можешь стоять? — спросила Катя. Алёша ещё громче заплакал и прижался к сестре. — Я никогда больше не буду трогать твои краски... никогда... никогда... не буду!
