Жил Инквой‑Бобёр на извилистой лесной речке. Хороша у Бобра хата: сам деревья пилил, сам их в воду таскал, сам стены и крышу складывал.
Хороша у Бобра шуба: зимой тепло, и в воде тепло, и ветер не продувает.
Хороши у Бобра уши: плеснёт в речке рыба хвостом, упадёт лист в лесу – всё слышит.
А вот глаза у Бобра подгуляли: слабые глаза. Подслеповат Бобёр: и на сто коротеньких бобриных шагов не видит.
А в соседях у Бобра на светлом лесном озерке жил Хоттын‑Лебедь. Красивый был и гордый, ни с кем дружить не хотел, даже здоровался нехотя. Поднимет белую шею, окинет взглядом с высоты соседа – ему кланяются, он чуть кивнёт в ответ.
Вот раз случилось, работает Инквой‑Бобёр на берегу речки, трудится: осины зубами пилит. Подпилит кругом до половины, ветер налетит и свалит осину. Инквой‑Бобёр её на брёвнышки распилит и тащит на себе брёвнышко за брёвнышком к речке. На спину себе взвалит, одной лапой придерживает брёвнышко, – совсем как человек идёт, только трубки в зубах нет.
Вдруг видит – по речке Хоттын‑Лебедь плывёт, совсем близко. Остановился Инквой‑Бобёр, брёвнышко с плеча скинул и вежливо сказал:
– Узя‑узя!
Здравствуй, значит.
Лебедь гордую шею поднял, чуть головой кивнул в ответ и говорит:
– Близко же ты меня увидел! Я тебя ещё от самого поворота речки заметил. Пропадёшь ты с такими глазами.
И стал насмехаться над Инквой‑Бобром:
– Тебя, слепыша, охотники голыми руками поймают и в карман положат.
Инквой‑Бобёр слушал, слушал и говорит:
– Спору нет, видишь ты лучше меня. А вот слышишь ты тихий плеск вон там, за третьим поворотом речки?
Хоттын‑Лебедь прислушался и говорит:
– Выдумываешь, никакого плеска нет. Тихо в лесу.
Инквой‑Бобёр подождал, подождал и опять спрашивает:
– Теперь слышишь плеск?
– Где? – спрашивает Хоттын‑Лебедь.
– А за вторым поворотом речки, на втором пустоплесье.
– Нет, – говорит Хоттын‑Лебедь, – ничего не слышу. Всё тихо в лесу.
Инквой‑Бобёр ещё подождал. Опять спрашивает:
– Слышишь?
– Где?
– А вон за мысом, на ближнем пустоплесье!
– Нет, – говорит Хоттын– Лебедь, – ничего не слышу. Тихо в лесу. Нарочно выдумываешь.
– Тогда, – говорит Инквой‑Бобёр, – прощай.
И пускай тебе так же послужат твои глаза, как мне мои уши служат.
Нырнул в воду и скрылся.
А Хоттын‑Лебедь поднял свою белую шею и гордо посмотрел вокруг: он думал, что его зоркие глаза всегда вовремя заметят опасность, и ничего не боялся.
Тут из‑за леса выскочила лёгонькая лодочка – айхой. В ней сидел Охотник.
Охотник поднял ружьё – и не успел Хоттын‑Лебедь взмахнуть крыльями, как грохнул выстрел.
И свалилась гордая голова Хоттын‑Лебедя в воду. Вот и говорят ханты – лесные люди: «В лесу первое дело – уши, глаза – второе». |