Перед прощаньем Оранжевое Горлышко сказала Жаворонку:

– Когда люди сожнут рожь и повыдёргивают весь лён, ищите нас в ячмене. Когда начнут жать ячмень, мы перейдём в пшеницу. Когда примутся за пшеницу – мы в овёс, а из овса – в гречиху. Запомните это, и вы всегда найдёте нас.

Но ржи в полях было много, и не так‑то скоро её убрали. Колхозницы вязали колосья в снопы, из снопов ставили бабки‑суслоны. Скоро ржаные поля стали похожи на шахматные доски, на которых правильными рядами расставлены пешки. Пока одни колхозники жали рожь, другие за льнотеребилкой вязали лён.

Прилетали в поля хищные птицы: луни, канюки, небольшие соколы – пустельги и кобчики. Они рассаживались отдыхать на бабки, высматривали птенцов, мышей, ящериц и кузнечиков.

Жаворонок всё реже теперь поднимался в облака, всё меньше пел. У всех жаворонков – его родных – подрастали птенцы. Надо было помогать родным учить птенцов летать, разыскивать червячков, прятаться от хищников. Было уже не до песен.

Наконец колхозники сжали всю рожь и повыдергали лён. Все ржаные и льняные поля стали как шахматные доски.

Частенько теперь Жаворонок слышал громкие выстрелы то за рекой, то за озером: там бродил Охотник с большим рыжим псом, стрелял тетеревов и другую дичь. Так страшно гремело его ружьё, что Жаворонок спешил улететь подальше.

И вот раз Жаворонок увидел, как Охотник направился в поля. Он шёл по сжатой ржи, а рыжий пёс сновал перед ним справа налево, слева направо, пока не добежал до ячменного поля. Тут он разом остановился как вкопанный – хвост пером, одна передняя лапа подогнута. Охотник направился к нему.

– Батюшки‑светы! – ахнул Жаворонок. – Да ведь там, в ячмене, живут теперь Подковкины! Ведь рожь вся сжата и лён весь повыдерган!

И он помчался к ячменному полю.

Охотник подошёл уже к рыжему псу. Пёс как стал, так и стоял неподвижно, только чуть скосил один глаз на хозяина.

– Красивая стойка, – сказал Охотник, снял с плеча двустволку и взвёл оба курка. – Сигнал, вперёд!

Рыжий пёс осторожно, на одних пальцах, пошёл вперёд – тихо‑тихо.

Жаворонок был уже над Охотником и остановился в воздухе, не в силах от страха крикнуть.

Рыжий Сигнал осторожно шёл вперёд. Охотник подвигался за ним.

Жаворонок думал: «Сейчас, сейчас выскочат Подковкины и…»

Но Сигнал всё шёл вперёд, поворачивал то вправо, то влево, а куропатки не вылетали.

– Наверное, Тетерев‑Косач в ячмене, – сказал Охотник. – Старый петух. Они часто удирают от собаки пешком. Вперёд, Сигнал!

Сигнал прошёл ещё несколько шагов и опять стал, вытянув хвост и поджав одну лапу. Охотник поднял ружьё и приказал:

– Ну, вперёд!

«Вот сейчас, сейчас!» – думал Жаворонок, и сердчишко его замирало.

– Вперёд, Сигнал! – крикнул Охотник.

Рыжий пёс подался вперёд – и вдруг с треском и чириканьем брызнуло из ячменя всё многочисленное семейство Подковкиных.

Охотник вскинул ружьё к плечу и…

Жаворонок зажмурил глаза от страха.

Но выстрелов не было.

Жаворонок открыл глаза. Охотник уже вешал ружьё на плечо.

– Куропатки! – сказал он громко. – Хорошо, что я удержался. До сих пор не могу забыть, как там, за озером, – помнишь, Сигналка? – я застрелил курочку. Наверное, весь выводок погиб: одному петушку не уберечь поршков. Сигнал, назад!

Сигнал с удивлением глядел на хозяина. Пёс нашёл дичь, сделал стойку, поднял дичь по приказу хозяина, а хозяин не стал стрелять и вот зовёт его назад!

Но Охотник уже повернул и пошёл прочь от ячменного поля. И Сигнал побежал за ним.

Жаворонок видел, как Подковкины опустились на другом конце поля, и живо их там разыскал.

– Вот счастье! – закричал он Оранжевому Горлышку. – Я всё видел и так боялся, так боялся!

– Что вы! – удивилась Оранжевое Горлышко. – А я почти совсем не боялась. Ведь охотничий закон разрешает стрелять нас, серых куропаток, только тогда, когда опустеют все хлебные поля и колхозники примутся рыть картошку.

Этот охотник ходит сейчас только за тетеревами да за утками, а нас пока не трогает.

– Он сам говорил, – горячо заспорил Жаворонок, – что на днях убил курочку за озером.

Бедные поршки, они теперь все погибнут с одним петушком!

– Эк ты хватил! – перебил Подковкин. – Уж будто так сразу и погибнут! Вот, познакомься, пожалуйста: петушок Заозеркин.

Тут только Жаворонок заметил, что рядом с Оранжевым Горлышком и Подковкиным сидит ещё один взрослый петушок.

Петушок кивнул ему головой и сказал:

– Мне бы и правда трудно было уберечь малых деток одному, после того как погибла моя жена. Вот я и привёл их сюда и попросился к добрым соседям, к Подковкиным. Они меня приняли со всем моим семейством. Теперь мы втроём заботимся о детях. Видите, как много их у нас?

И он показал клювом на целое стадо поршков в ячмене.

Жаворонок сразу узнал среди них новых приёмышей Оранжевого Горлышка: поршки Заозер‑кияы были маленькие, гораздо меньше ростом, чем Подковкины и Бровкины.

– Отчего ваши детки, – спросил он удивлённо, – такие… небольшие?

– Ах, – ответил Заозеркин, – у нас столько несчастий в этом году! В начале лета моя жена свила гнездо, положила яйца и уже несколько дней сидела, высиживала их. Вдруг пришли мальчишки и разорили наше гнёздышко. Все яички погибли…

– Ай, какое горе! – вздохнул Жаворонок.

– Да. Пришлось жене новое гнездо делать, новые яйца класть и опять сидеть‑высиживать.

Поздненькие вышли детки. Вот и маленькие ещё.

– Ничего, подрастут! – добрым голосом сказала Оранжевое Горлышко. – Всех поднимем.

И у Жаворонка опять защекотало в горлышке, как тогда, когда Оранжевое Горлышко приютила сирот Бровкиных.