В некотором царстве, в некотором государстве жил‑был царь; у этого царя было три дочери и один сын, Иван‑царевич. Царь состарился и помер, а корону принял Иван‑царевич.

Как узнали про то соседние короли, сейчас собрали несчетные войска и пошли на него войною. Иван‑царевич не знает, как ему быть; приходит к своим сестрам и спрашивает:

– Любезные мои сестрицы! Что мне делать? Все короли поднялись на меня войною.

– Ах ты, храбрый воин! Чего убоялся? Как же Белый Полянин воюет с бабой‑ягою – золотой ногою, тридцать лет с коня не слезает, роздыху не знает? А ты, ничего не видя, испугался!

Иван‑царевич тотчас оседлал своего доброго коня, надел сбрую ратную, взял меч‑кладенец, копье долгомерное и плетку шелковую и выехал против неприятеля. Не ясен сокол налетает на стадо гусей, лебедей и на серых утиц – нападает Иван‑царевич на войско вражее; не столько мечом бьет, сколько конем топчет; перебил все воинство вражее, воротился в город, лег спать и спал трое суток беспробудным сном. – На четвертые сутки проснулся, вышел на балкон, глянул в чистое поле – короли больше того войск собрали и опять под самые стены подступили.

Запечалился царевич, идет к своим сестрам:

– Ах, сестрицы! Что мне делать? Одну силу истребил, другая под городом стоит, пуще прежнего грозит.

– Какой же ты воин! Сутки воевал да трое суток без просыпа спал. Как же Белый Полянин воюет с бабой‑ягою – золотой ногою, тридцать лет с коня не слезает, роздыху не знает?

Иван‑царевич побежал в белокаменные конюшни, оседлал доброго коня богатырского, надел сбрую ратную, опоясал меч‑кладенец, в одну руку взял копье долгомерное, в другую – плетку шелковую и выехал против неприятеля.

Не ясен сокол налетает на стадо гусей, лебедей и на серых утиц – нападает Иван‑царевич на войско вражее; не столько сам бьет, сколько конь его топчет. Побил рать‑силу великую, воротился домой, лег спать и спал непробудным сном шесть суток.

На седьмые сутки проснулся, вышел на балкон, глянул в чистое поле короли больше того войск собрали и опять весь город обступили.

Идет Иван‑царевич к сестрам:

– Любезные мои сестрицы! Что мне делать? Две силы истребил, третья под стенами стоит, еще пуще грозит.

– Ах ты, храбрый воин! Одни сутки воевал да шестеро без просыпа спал. Как же Белый Полянин воюет с бабой‑ягою – золотой ногою, тридцать лет с коня не слезает, роздыху не знает?

Горько показалось то царевичу; побежал он в белокаменные конюшни, оседлал своего доброго коня богатырского, надел сбрую ратную, опоясал меч‑кладенец, в одну руку взял копье долгомерное, в другую – плетку шелковую и выехал против неприятеля.

Не ясен сокол налетает на стадо гусей, лебедей и на серых утиц – нападает Иван‑царевич на войско вражее; не столько сам бьет, сколько конь его топчет. Побил рать‑силу великую, воротился домой, лег спать и спал непробудным сном девять суток.

На десятые сутки проснулся, призвал всех министров и сенаторов:

– Господа мои министры и сенаторы! Вздумал я в чужие страны ехать, на Белого Полянина посмотреть; прошу вас судить и рядить, все дела разбирать по правде.

Затем попрощался с сестрами, сел на коня и поехал в путь‑дорогу.

Долго ли, коротко ли – заехал он в темный лес; видит – избушка стоит, а в той избушке стар человек живет. Иван‑царевич зашел к нему:

– Здравствуй, дедушка!

– Здравствуй, русский царевич! Куда идешь?

– Ищу Белого Полянина, не знаешь ли, где он?

– Сам не ведаю, а вот подожди, соберу своих верных слуг и спрошу у них.

Старик выступил на крылечко, заиграл в серебряную трубу – и вдруг начали к нему со всех сторон птицы слетаться. Налетело их видимо‑невидимо, черной тучею все небо покрыли.

Крикнул стар человек громким голосом, свистнул молодецким посвистом:

– Слуги мои верные, птицы перелетные! Не видали ль, не слыхали ль чего про Белого Полянина?

– Нет, видом не видали, слыхом не слыхали!

– Ну, Иван‑царевич, – говорит стар человек, – ступай теперь к моему старшему брату – может, он тебе скажет. На, возьми клубочек, пусти перед собою: куда клубочек покатится, туда и коня направляй. Иван‑царевич сел на своего доброго коня, покатил клубочек и поехал вслед за ним, а лес все темней да темней.

Приезжает царевич к избушке, входит в двери; в избушке старик сидит седой как лунь.

– Здравствуй, дедушка!

– Здравствуй, русский царевич! Куда путь держишь?

– Ищу Белого Полянина, не знаешь ли, где он?

– А вот погоди, соберу своих верных слуг и спрошу у них.

Старик выступил на крылечко, заиграл в серебряную трубу – и вдруг собрались к нему со всех сторон разные звери. Крикнул им громким голосом, свистнул молодецким посвистом:

– Слуги мои верные, звери порыскучие! Не видали ль, не слыхали ль чего про Белого Полянина?

– Нет, – отвечают звери, – видом не видали, слыхом не слыхали.

– А ну, рассчитайтесь промеж себя: может, не все пришли.

Звери рассчитались – нет кривой волчицы. Старик послал искать ее; тотчас побежали гонцы и привели ее.

– Сказывай, кривая волчица, не знаешь ли ты Белого Полянина?

– Как мне его не знать, коли я при нем завсегда живу: он войска побивает, а я мертвым трупом питаюсь.

– Где же он теперь?

– В чистом поле на большом кургане, в шатре спит. Воевал он с бабою‑ягою – золотой ногою, а после бою залег на двенадцать суток спать.

– Проводи туда Ивана‑царевича. Волчица побежала, а вслед за нею поскакал царевич.

Приезжает он к большому кургану, входит в шатер – Белый Полянин крепким сном почивает.

„Вот сестры мои говорили, что Белый Полянин без роздыху воюет, а он на двенадцать суток спать залег! Не заснуть ли и мне пока?“ Подумал‑подумал Иванцаревич и лег с ним рядом.

Тут прилетела в шатер малая птичка, вьется у самого изголовья и говорит таковые слова:

– Встань‑пробудись, Белый Полянин, и предай злой смерти Ивана‑царевича: не то встанет – сам тебя убьет!

Иван‑царевич вскочил, выгнал птичку из шатра и опять лег возле Белого Полянина. Не успел заснуть, как прилетает другая птичка, вьется у изголовья и говорит:

– Встань‑пробудись, Белый Полянин, и предай злой смерти Ивана‑царевича: не то встанет – сам тебя убьет!

Иван‑царевич вскочил, выгнал птичку из шатра и опять лег на то же место. Вслед за тем прилетает третья птичка, вьется у изголовья и говорит:

– Встань‑пробудись, Белый Полянин, и предай злой смерти Ивана‑царевича: не то встанет – сам тебя убьет!

Иван‑царевич вскочил, выгнал птичку из шатра вон, а сам лег и крепко заснул.

Пришла пора – пробудился Белый Полянин, смотрит – рядом с ним незнамо какой богатырь лежит; схватился за острый меч и хотел было предать его злой смерти, да удержался вовремя. „Нет, – думает, – он наехал на меня на сонного, а меча не хотел кровавить; не честь, не хвала и мне, доброму молодцу, загубить его! Сонный что мертвый! Лучше разбужу его“. Разбудил Ивана‑царевича и спрашивает:

– Добрый ли, худой ли человек? Говори, как тебя по имени зовут и зачем сюда заехал?

– Зовут меня Иваном‑царевичем, а приехал на тебя посмотреть, твоей силы попытать.

– Больно смел ты, царевич! Без спросу в шатер вошел, выспался, можно тебя за то смерти предать!

– Эх, Белый Полянин! Не перескочил через ров, да хвастаешь; подожди может, спотыкнешься! У тебя две руки, да и меня мать не с одной родила. Сели они на своих богатырских коней, съехались и ударились, да так сильно, что их копья вдребезги разлетелись, а добрые кони на колени попадали. Иван‑царевич вышиб из седла Белого Полянина и занес над ним острый меч. Взмолился ему Белый Полянин:

– Не дай смерти, дай мне живот![1] Назовусь твоим меньшим братом, вместо отца почитать буду. Иван‑царевич взял его за руку, поднял с земли, поцеловал в уста и назвал своим меньшим братом.

– Слышал я, брат, что ты тридцать лет с бабойягою – золотою ногою воюешь. За что у вас война?

– Есть у нее полонянка‑красавица, хочу добыть да жениться.

– Ну, – сказал царевич, – коли дружбу водить, так в беде помогать! Поедем воевать вместе.

Сели на коней, выехали в чистое поле; баба‑яга – золотая нога выставила рать‑силу несметную. То не ясные соколы налетают на стадо голубиное – напускаются сильномогучие богатыри на войско вражее! Не столько мечами рубят, сколько конями топчут; прирубили, притоптали целые тысячи.

Баба‑яга наутек бросилась, а Иван‑царевич за ней вдогонку. Совсем было нагонять стал – как вдруг прибежала она к глубокой пропасти, подняла чугунную доску и скрылась под землею.

Иван‑царевич и Белый Полянин накупили быков многое множество, начали их бить, кожи снимать да ремни резать; из тех ремней канат свили – да такой длинный, что один конец здесь, а другой на тот свет достанет.

Говорит царевич Белому Полянину:

– Опускай меня скорей в пропасть, да назад каната не вытаскивай, а жди: как я за канат дерну, тогда и тащи!

Белый Полянин опустил его в пропасть на самое дно. Иван‑царевич осмотрелся кругом и пошел искать бабу‑ягу.

Шел, шел, смотрит – за решеткой портные сидят.

– Что вы делаете?

– А вот что, Иван‑царевич: сидим да войско шьем для бабы‑яги – золотой ноги.

– Как же вы шьете?

– Известно как: что кольнешь иглою, то и казак с пикою, на лошадь садится, в строй становится и идет войной на Белого Полянина.

– Эх, братцы! Скоро вы делаете, да не крепко; становитесь‑ка в ряд, я вас научу, как крепче шить. Они тотчас выстроились в один ряд, а Иван‑царевич как махнет мечом, так и полетели головы. Побил портных и пошел дальше.

Шел, шел, смотрит – за решеткою сапожники сидят.

– Что вы тут делаете?

– Сидим войско готовим для бабы‑яги – золотой ноги.

– Как же вы, братцы, войско готовите?

– А вот как: что шилом кольнем, то и солдат с ружьем, на коня садится, в строй становится и идет войной на Белого Полянина.

– Эх, ребята! Скоро вы делаете, да не споро. Становитесь‑ка в ряд, я вас получше научу.

Вот они стали в ряд. Иван‑царевич махнул мечом, и полетели головы. Побил сапожников – и опять в дорогу.

Долго ли, коротко ли – добрался он до большого города; в том городе царские терема выстроены, в тех теремах сидит девица красоты неописанной. Увидала она в окно добра молодца, зазвала к себе, расспросила, куда и зачем идет.

Он ей сказал, что ищет бабу‑ягу – золотую ногу.

– Ах, Иван‑царевич, ведь это меня ищет Белый Полянин, а баба‑яга теперь спит непробудным сном, залегла на двенадцать суток.

Иван‑царевич пошел к бабе‑яге – золотой ноге, застал ее сонную, ударил мечом и отрубил ей голову. Голова покатилась и промолвила:

– Бей еще, Иван‑царевич!

– Богатырский удар и один хорош! – отвечал царевич, воротился в терема к красной девице, сел с ней за столы дубовые, за скатерти браные. Наелся‑напился и стал ее спрашивать:

– Есть ли в свете краше тебя?

– Ах, Иван‑царевич! Что я за красавица! Вот как за тридевять земель, в тридесятом царстве живет у царя‑змея королевна, так та подлинно красота несказанная.

Иван‑царевич взял красную девицу за белую руку, привел к тому месту, где канат висел, и подал знак Белому Полянину. Тот ухватился за канат и давай тянуть; тянул, тянул и вытащил царевича с красной девицей.

– Здравствуй, Белый Полянин, – сказал Иван‑царевич, – вот тебе невеста, живи, веселись, ни о чем не крушись! А я в змеиное царство поеду.

Сел на своего богатырского коня, попрощался с Белым Полянином и его невестою и поскакал за тридевять земель.